Ирина Лагунина: В связи с разыгравшимся недавно скандалом по поводу захвата ФСБ сказочного камня с электронной начинкой много внимания уделяется российским неправительственным организациям, получавшим иностранную финансовую помощь. При этом почти ничего не говорят ни о российских правительственных организациях, пользующихся финансированием из тех же источников, ни о самих источниках и причинах этой помощи. Эти вопросы исследовал мой коллега Владимир Тольц.
Владимир Тольц: Все-таки времена меняются! Я еще помню, как трагически и зловеще дребезжало радио, когда впервые сообщало о разоблачении англо-американского шпиона Пеньковского. Сообщения российских масс-медиа о нынешнем шпионском скандале исполнены по преимуществу в стилистике легкой иронии, полны насмешливых заголовков и фраз, вроде «роман с камнем», «философский камень», «философский камень за пазухой»… А заявление официального представителя ФСБ Сергея Игнатченко о «самом главном», - что ФСБ впервые удалось установить, что сотрудники посольства «использовали связь с агентурой» и «финансировали ряд неправительственных организаций» вызвало реакцию массового недоверия. («Софизмы от ФСБ», «ФСБ сфабриковала «шпионский скандал», «провокация спецслужб», «Наглядное пособничество.ФСБ подготовила аргументы в защиту закона о некоммерческих организациях», «Я не верю в способность ФСБ находить настоящих шпионов», «Сказки ФСБ о шпионах, НКО и камнях» – вот ключевые фразы разошедшиеся по страницам газет и экранам телевизоров). Бывшие сотрудники советской разведки (например, полковник Михаил Любимов, подполковник Владимир Путин) иронически высказались по поводу ментальных достоинств своих британских коллег. Технические эксперты – по поводу технологической осведомленности сотрудников ФСБ, выдающих обретенный ими «камень» за последнее слово шпионской науки и техники: «устройства для сооружения таких «камней» можно купить на любом компьютерном рынке». «Надежность» этого технического устройства, у которого то ли забарахлили контакты, то ли сели батарейки («наверняка, как всё в мире, китайские, - говорит мой коллега-англичанин), тоже – предмет многочисленных шуток.
Не до шуток только представителям российских организаций, получавших деньги из британских источников. Напомню, что Марк Доу, чье имя постоянно упоминается в связи с обретением ФСБ чудесного «камня» не только второй секретарь британского посольства в Москве, но и координатор «Фонда глобальных возможностей» при МИД Великобритании. Но если гражданам и организациям, получавшим в России от этого Фонда, в российских масс-медиа уделяется довольно много внимания, то британским «Фондом глобальных возможностей», его деятельностью и мотивами почему-то не интересуются.
Ознакомившись со страничкой Фонда на сайте посольства Великобритании в Москве, я попросил мою лондонскую коллегу Елену Воронцову изучить отчетную документацию этой организации.
Елена Воронцова: В отчете «Фонда глобальных возможностей» за 2003-2004 годы достаточно подробно описываются все секторы деятельности, финансируемые из британской казны. Стандартный размер грантов от трех до тридцати тысяч фунтов, но в отдельных случаях выделялись и большие сумму. «Фонд глобальных возможностей» работает с некоммерческими организациями, бизнес-структурами и не в последнюю очередь с государственными учреждениями.
Владимир Тольц: Это немаловажное замечание! Но к каким же сферам российской жизни Фонд проявляет интерес, где он пытается найти «глобальные возможности»?
Елена Воронцова: В первую очередь это управление климатом и энергией (в России было разработано несколько программ, направленных на эффективное использование и восстановление природных ресурсов), а также на снижение выбросов метана в российской промышленности и на безопасность энергии. Один из разработанных методов, например, предусматривает запуск пилотной программы по измерению и снижению количества выбросов вредных веществ в Калининграде. На этот двухгодичный проект было выделено 157 тысяч фунтов. В этом проекте британский «Фонд глобальных возможностей» работал с департаментом экономики Администрации президента Российской Федерации, с Министерством энергетики, с Министерством экономического развития и торговли Российской Федерации и другими.
Владимир Тольц: Заметьте: и тут основным партнером Фонда и получателем британских средств выступают российские правительственные организации. Вообще «экологические усилия» Фонда нацелены на помощь России в решении задачи национального масштаба – на выполнение ею положений Киотского протокола. Фонд выделил на это 133 тыс. британских фунтов. Ну, а где все-таки, негосударственные партнеры Фонда, где неправительственные организации?
Елена Воронцова: Фонд работает также и с бизнес-структурами. Федеральная служба по финансовым рынкам России в 2005 году инициировала обновление российского Кодекса корпоративного поведения. «Фонд глобальных возможностей» финансировал проект по составлению новой редакции этого кодекса. Российский Институт директоров координировал рабочую группу, чья деятельность была связана с повышением эффективности работы совета директоров. Затрагивались также вопросы внутреннего контроля и особенности корпоративного управления в компаниях с государственным участием и холдинговых компаниях. Кроме того «Фонд глобальных возможностей» поддержал разработку программы дистанционного обучения под названием «Роль государственного сектора и гражданского общества в развитии социально ответственного бизнеса». Можно упомянуть и о поддержке «Фондом глобального развития» судебной реформы в России. 35 тысяч фунтов пошло на улучшение условий содержания под стражей до суда в Москве.
Владимир Тольц: Хотя тюрьмы в России и нельзя отнести к «неправительственным организациям», это уже ближе к нашей сегодняшней теме. – Я нашел прошлогодние саратовские газеты, повествующие о визите 2-го секретаря британского посольства, его интересе к реформе пенитенциарной системы и желании посетить энгельсовскую исправительную колонию № 2. Так зачем приезжал в Саратов Марк Доу? – спрашиваю я мою саратовскую коллегу Ольгу Бакуткину.
Ольга Бакуткина: Ответ на этот вопрос ищет местное управление ФСБ. Марк Доу был в Саратове в июне прошлого года, встречался с областными чиновниками, депутатами и сотрудниками управления исполнения наказаний, посетил колонию № 2. Гостя из Великобритании интересовало все – от реакции населения на монетизацию льгот и отмену губернаторских выборов, до настроений местной молодежи. Вице-губернатор Виктор Будылев добросовестно отвечал на вопросы. Вообще руководству Саратовской области не везет с визитерами. Экс-губернатор Дмитрий Аяцков был последним, кто радушно принимал у себя Михаила Ходорковского. В первые месяцы руководства губернатора Павла Ипатова Саратов посетил Марк Доу. Вопрос о его связи с местными общественными организациями вероятно волнует сейчас силовые структуры, вот только ответить на него непросто. По словам министра информации и общественных отношений правительства Саратовской области Антона Комарова, в губернии зарегистрировано 2800 некоммерческих организаций.
Антон Комаров: Сказать достоверно, сколько из них ведут реально деятельность, просто не представляется возможным. По анализу участия в различных грантовых программах областного масштаба можно сделать вывод, что это реально не больше 10-15% от всего количества.
Ольга Бакуткина: По мнению руководителя неправительственного фонда «Саратовская губерния» Ильи Чукалина, реальная цифра активно работающих общественных организаций еще меньше.
Илья Чукалин: На мой взгляд, не более 5-7% реально работают. Все остальные либо умерли, либо были созданы на время. Часто общественные организации создавались под какие-то грантовые проекты. То есть они создались, отработали грант и умерли благополучно, потому что другого финансирования больше не получили.
Ольга Бакуткина: Фонд «Саратовская губерния» аккумулирует средства для поддержки общественных организаций из региональных источников. Поскольку в компетенцию руководителя фонда входят вопросы финансирования, он лучше чем кто-либо знает, на какие средства существуют местные общественные организации.
Илья Чукалин: Саратовская область в приоритеты британского правительства не попадала. Ни одна общественная организация Саратовской области британских средств не получала. Я имею в виду деньги британского правительства, а не британских организаций. То есть Саратовская область никак себя в этом плане не проявила. Сказать, что это супер-плохо или супер-хорошо тоже нельзя, поскольку ажиотаж во многом надуман вокруг этой проблемы и нельзя все общественные организации обвинить, если они получали средства от британского правительства, то они каким-то образом работали со спецслужбами Великобритании.
Ольга Бакуткина: Во время визита в Саратов Марк Доу не проявил интереса к существующим в регионе общественным организациям. Да и на встречу с дипломатом, по словам Ильи Чукалина, их никто не приглашал. Так что отчитываться за контакты придется местным чиновникам и сотрудникам второй колонии, поскольку целью поездки в Саратов Марка Доу было финансирование Министерством иностранных дел Великобритании реформы пенитенциарной системы в России.
Владимир Тольц: В общем, и в Саратове мы следов общения координатора «Фонда глобальных возможностей» с неправительственными организациями не обнаружили. Но может быть, это получится в Томске, по которому у британского Фонда выставлен на сайте большой проект? – Вот что сообщает из Томска моя коллега Мелани Бачина:
Мелани Бачина: В Томске сегодня работает около 13 общественных правозащитных объединений. Борис Крендель, председатель томского Общества правозащитников, в декабре прошлого года принимал участие в семинаре «Язык вражды и права цыган», финансовую поддержку которому оказывал «Фонд глобальных возможностей» при британском Министерстве иностранных дел и по делам содружества. Но ничего об этом фонде главный томский правозащитник не знает.
Томский политехнический университет активнее всех других вузов города сотрудничает с различными западными и европейскими фондами и общественными организациями. В отделе по работе с международными программами и фондами томского политехнического университета нам ответили, что про «Фонд глобальных возможностей» ничего не слышали. Но в администрации города Томска о фонде слышали и знают. Представители городской администрации год назад принимали участие в семинаре в Новосибирске. Это семинар проходил в рамках программы, которую Фонд поддерживал на территории Томского региона. Но что это за программа и как она называлась, почти никто не помнит.
Женщина: Программа совершенно по-другому называлась. Это на один из семинаров приехала я. Вообще программа длилась три года, другие работники там участвовали. Я поехала только на один семинар по поводу социальной поддержки населения. И там мы готовили экспертов, которые могли работать по муниципальным грантам, проводить мониторинг, оценку муниципального гранта.
Мелани Бачина: Но программа эта была «Фонда глобальных возможностей» или нет?
Женщина: Мне сказали: какие у вас заморочки были с Великобританией, мы знаем, что вы с ними связаны? Вот такие. Как этот фонд называется – я даже этого не могу вспомнить.
Мелани Бачина: Тем не менее, в администрации города Томска нам сказали, что они обращались к фонду глобальных возможностей с муниципальной программой по развитию территориального общественного самоуправления в Томске на 2006-2007 годы. Условия финансирования этой программы должны были быть пятьдесят на пятьдесят. Томская администрация свой вклад в программу уже сделала, выделив на нее четыре миллиона рублей. От представителей «Фонда глобальных возможностей» никакого ответа в томской администрации до сих пор так и не получили.
Владимир Тольц: Получат ли томские муниципалы после скандала с «камнем» обещанные британские деньги, еще вопрос. Точно так же непонятно пока, произойдет ли на средства Фонда глобальных возможностей запланированное им на 2006 год обучение 59 представителей российской региональной и муниципальной власти, бизнесменов и преподавателей провинциальных вузов. Вообще непонятно, что с ним – с Фондом – и его деятельностью на территории России будет…
Почему арабское окружение не радуют результаты выборов в Палестинской автономии.
Ирина Лагунина: Лидеры палестинского движения «Хамас» заявляют, что Палестине отныне не нужен ни Израиль, ни международные деньги. Международная помощь, дескать, так и так застревала в руках бывших коррумпированных палестинских правителей и не доходила до тех, кто в ней нуждался. А зависимость от Израиля, якобы, вообще пагубно сказалась на экономическом развитии сектора Газа. Даже в тех теледебатах, фрагмент которых мы представили в нашей передаче в среду Махмуд аз-Захар, глава «Хамас» в Газе сказал, что не нужен палестинцам бензин по 5-6 шейкелей из Израиля. Они могут его покупать за 70 центов в Египте. Мы беседуем с политическим комментатором, специалистом по Ближнему Востоку Викторией Мунблит. Виктория, по-моему, вот эти заявления «Хамас» порождают два вопроса. Первый – насколько на самом деле сектор Газа привязан к израильской экономике? А второй, насколько готов будет Египет принять сектор Газа экономически. Ведь это будет означать – помимо всего прочего – и более широкое, чем сейчас, открытие египетско-палестинской границы. Давайте остановимся пока на первом вопросе. Насколько экономика Газы привязана к экономике Израиля?
Виктория Мунблит: Нет особой экономической привязанности сектора Газа к Израилю, есть привязанность к помощи Евросоюза. При том бюджетном дефиците, который существует сегодня в Палестинской автономии, любое сокращение помощи Евросоюза, а оно скорее всего последует, как только «Хамас» решится пойти на какие-то радикальные экономические меры, означает по сути экономическую катастрофу, к которой, впрочем, Палестинская автономия близка и так. Кроме всего прочего, когда мы говорим об экономических проблемах, речь идет не только об инфраструктурах, но и о безработице, по которой Палестинская автономия сегодня занимает одно из первых мест в мире. Работу палестинским рабочим может при желании предоставить только Израиль. Ни Египет, который не знает, куда деть свои рабочие руки, который никогда не согласиться на то, чтобы впустить палестинцев на территорию Египта. Таким образом, если не будет решен вопрос занятости, обо всем остальном говорить просто не приходится. А занятость реально пока можно обрести, как я уже сказала, на территории Израиля.
Ирина Лагунина: Виктория, когда я имела в виду экономическую привязанность сектора Газа к Израилю, я имела в виду и то, что система дорог построена так, что дороги идут от израильской территории в сектор Газа, вода - самая болезненная проблема для Ближнего Востока, электричество, бензин, который сейчас сектор Газа покупает из Израиля. Вот все это, все структуры, инфраструктуру экономики можно переориентировать в другую сторону - на Египет?
Виктория Мунблит: Я считаю, что все это нереально, поскольку никогда Египет не согласится на подобную переориентацию. Я приведу вам один пример. Вы знаете, по мирному договору между Израилем и Египтом контроль над так называемым Филадельфийским коридором, то есть такой разграничительной линией между сектором Газа и Египтом, был передан под контроль египетских пограничных сил. С этого момента у Египта начались бесконечные проблемы. Там постоянно происходят подрывные действия на границе с Египтом с палестинской стороны.
Что же касается вообще переориентации, хотела бы заметить, что еще до того, как израильские поселения были эвакуированы из Газы, израильтяне несколько раз пытались поднять этот вопрос на тайных переговорах с Египтом, то есть в принципе передать Египту контроль над Газой, передать Египту, соответственно, всю экономическую ответственность за Газу и так далее. Египет категорически не только отказывался от этого, но в принципе не желал вести переговоры на эту тему. Президент Египта Мубарак считал даже Ямра Арафата чрезмерно радикальным элементом для того, чтобы иметь с ним дело. Представьте себе, до какой же степени дойдет неделание иметь дело с организацией «Хамас».
Ирина Лагунина: Насколько, по вашему мнению, сейчас на отношение Египта, такое очень осторожное, очень сдержанное, если не сказать боязненное, влияют последние результаты выборов в самом Египте, где на первое место в качестве оппозиционной силы вышла организация Мусульманское братство?
Виктория Мунблит: Вы знаете, президент Мубарак всегда, я бы сказала, более всего опасался таких панисламистских тенденций. Не будучи в состоянии решить проблему этих тенденций в собственной стране, как вы понимаете, Мубарак решительно не захочет импортировать эти тенденции из Палестинской автономии. Не забудем забывать, что «Хамас», помимо радикализма, это так же панисламистская организация, это ультра-религиозная организация.
Ирина Лагунина: Спасибо, это была политический комментатор Виктория Мунблит. По телефону из Нью-Йорка. Виктория заметила, что «Хамас» - радикальная исламистская организация. Да, действительно, идеология «Хамас» в момент формирования в 80-е годы вобрала в себя множество мусульманских учений. Но основа ее – салафизм. О салафитском движении в Исламе мой коллега Джованни Бенси.
Джованни Бенси: «Салаф» по-арабски значит – древний, старинный, но и предки, люди, жившие в старинное время. В практике мусульманских движения понятие «салаф» имеет два значения. Одно из них – богословское, и обозначает те религиозные течения, которые считают подлинным исламом только веру пророка Мухаммеда и первых четырех халифов Абу Бакра, Омана, Османа и Али. Все то, что возникло после этих праведных халифов, ни что иное, как беда, нововведения, которые должны быть отброшены. Самые типичные представители этого вида салафизма – это ваххабиты. Они восходят к Мухаммеду ибн Аль Ваххаду, жившему в конце 18 века на Арабском полуострове и помогавшего феодальной семье аль Сауд бороться с Османской империй. Сегодня ваххабизм официальная идеология Саудовской Аравии.
Под влиянием ваххабизма в 30 годы прошлого века в Египте сформировались братья-мусульмане, которые свою очередь воздействовали на школу деобанди в Индии, учением которой руководствовались афганские талибы.
Но салафитскими называют себя и религиозно-политические группировки, которые тоскуют по старым добрым временам трех великих суннитских халифатов Оммеядов, Аббасидов и Османов в Османской империи. Эти политические салафиты считают Запад (как они говорят - «крестоносцы») ответственным за ниспровержение былого исламского имперского величия и рассматривают основание государства Израиль как дальнейший шаг тех же крестоносцев по унижению и порабощению ислама. Именно к салафизму такого рода примыкает «Аль-Каида» и такие организации, как «Хамас» среди палестинцев, «Лашкар-э-Тойба» в Кашмире, «Джамаа аль-Исламийя» в Индонезии и многие другие, которые открыто прибегают к терроризму, как к средству борьбы.
Ирина Лагунина: Это был Джованни Бенси. Кстати, духовным отцом Усамы бин Ладена, реальным основателем движения «Аль-Каиды» был салафит – палестинец Абдулла Аззам. Бин Ладен встретился с ним в Пешаваре во время афганской войны с советской оккупацией. Единственная страна на Ближнем Востоке, которая с энтузиазмом отнеслась к победе «Хамас» на выборах – это Иран. Профессор центра международных исследований университета в Кэмбридже Джордж Йоффе:
Джордж Йоффе: Между Ираном и «Хамас» давно существовали связи, хоть и не на высшем уровне. Они берут начало с того времени, когда в 90-е годы Иран пригласил представителей «Хамас» работать в институте международных и политических исследований при министерстве иностранных дел страны. Там их присутствие заметили. Они участвовали в работе института, но до официальных отношений на правительственном уровне дело не дошло.
Ирина Лагунина: Вероятно, сближают и позиции в отношении Израиля. «Хамас» выступает за уничтожение этого государства, и, судя по последним заявлениям президента Ирана Ахмадинеджана, Иран тоже рад бы стереть Израиль с лица земли. А в декабре прошлого года политический лидер «Хамас» Халид Мешааль во время поездки в Тегеран заявил, что если Израиль предпримет военную акцию против иранских ядерных объектов, «Хамас» возьмется за оружие.
Джордж Йоффе: Да, это так, но эта позиция вообще пользуется широкой поддержкой на всем Ближнем Востоке, и не забывайте, что «Хамас» еще не отказался от идеи вооруженного нападения на Израиль. Если Израиль предпримет против Ирана какие-то действия, то, понятно, что «Хамас» вместе с другими движениями, такими, как Хезболлах, например, будут рассматривать Израиль как законную военную цель.
Ирина Лагунина: В мае 1998 года Радио Тегеран цитировало шейха Ахмеда Яссина – основателя «Хамас», который, посещая иранскую столицу, сказал: «Исламская революция в Иране оказала большую поддержку идее Палестинского государства, чем сами палестинцы».
Конгресс США вырабатывает новые законы о парламентской этике.
Ирина Лагунина: Тема коррупции американских законодателей последнее время не сходит с газетных страниц. Судя по всему, она станет главной на парламентских выборах этого года. Члены Конгресса спешат отмежеваться от коррупционных скандалов. Уголовное дело, по которому арестован известный вашингтонский лоббист Джек Эйбрамофф, стало причиной появления в Конгрессе сразу трех законопроектов о лоббизме. Рассказывает Владимир Абаринов.
Владимир Абаринов: Джек Эйбрамофф славился тем, что мог решить в Конгрессе едва ли не любой вопрос. Он щедро вносил деньги своих клиентов в избирательные фонды законодателей, а для угощения нужных людей завел целых два ресторана вблизи Капитолия. Сейчас он арестован и активно сотрудничает со следствием, а члены Конгресса говорят о давно назревшей реформе лоббизма. В избирательную кассу спикера нижней палаты Денниса Хастерта Джек Эйбрамофф внес 75 тысяч долларов. После ареста Хастерт пожертвовал эту сумму на благотворительные цели, а на прошлой неделе внес в палату законопроект о лоббизме.
Деннис Хастерт: О необходимости реформы лоббизма здесь, в Вашингтоне, много говорили в последнее время. Меня глубоко беспокоят факты нарушения правил этики, которым обязаны следовать члены палаты, а в некоторых случаях конгрессмены признали себя виновными в нарушении закона. Как спикер Палаты представителей я хочу ясно заявить следующее. Нарушение членом палаты правил или закона неприемлемо, и виновные должны нести ответственность.
Владимир Абаринов: Соавтором законопроекта Хастерта стал конгрессмен Дэвид Дрейер.
Дэвид Дрейер: Мы знаем, насколько важен процесс обращения к правительству с петициями. Джеймс Мэдисон писал: «Группы интересов для управления страной – то же самое, что воздух для огня». И я считаю, такое право должно быть признано за каждым американцем. Но, как сказал спикер, мы столкнулись с очень, очень серьезной проблемой. Действующие законы нарушаются, и мы должны реагировать на беспокойство, растущее среди представителей всего политического спектра.
Владимир Абаринов: Право обращаться к правительству с петициями и жалобами гарантировано американцам Первой поправкой к Конституции – именно на этом основании в США осуществляется лоббирование, то есть взаимодействие Конгресса с группами лиц, объединенных общими интересами. Отцы-основатели считали, что эти группы играют незаменимую роль в государственном устройстве США – они доводят до сведения членов Конгресса волю народа. Конгрессмен Дрейер не впервые цитирует Джеймса Мэдисона, которому принадлежит идея групп особых интересов. Однажды ему ответили, что если бы Мэдисон узнал, чем обернется его замысел в современной Америке, он бы восстал из гроба. Но дело еще и в том, что Дрейер цитирует Мэдисона неточно. На самом деле у Мэдисона сказано следующее: «Есть два способа оградить себя от ухищрений политических группировок: либо устранить причины их появления, либо поставить их действия под контроль. Что касается первого способа исцеления, то здесь лекарство вреднее самой болезни. Свобода для партий – все равно, что воздух для огня; без этого элемента они погаснут».
Принято считать, что американские лоббисты действуют, прежде всего, в интересах крупного частного бизнеса. Но в 60-е годы прошлого века, в период подъема движения за гражданские права, на политическую арену вышли многочисленные общественные организации, которые тоже стали заниматься лоббированием интересов своих членов.
Вернемся к Деннису Хастерту, который предлагает ужесточить ныне действующий кодекс этики для членов Конгресса.
Деннис Хастерт: Во-первых, мы должны запретить членам палаты поездки, оплачиваемые из частных источников. <…> Во-вторых, нам нужно еще более ужесточить правило относительно подарков. Член Конгресса должен иметь возможность принять в подарок бейсбольную кепку или тенниску от учеников средней школы, но у него нет никакой необходимости обедать за счет вашингтонских лоббистов.
Владимир Абаринов: В настоящее время член Конгресса имеет право принять подарок не дороже 50 долларов, а стоимость подарков, полученных от одного лица в течение года, не может превышать 100 долларов. Подарки дешевле 10 долларов не учитываются. На подарок дороже 250 долларов следует предварительно получить разрешение в комитете Конгресса по этике. Обеды, путешествия и развлечения, оплаченные другими лицами и организациями, приравниваются к подаркам. Еще одно ограничение связано с тем, что многие бывшие члены Конгресса, пользуясь правом доступа в его помещения, часто превращаются в лоббистов.
Дэвид Дрейер: Мы предлагаем также увеличить с одного года до двух лет срок, в течение которого бывший член Конгресса или его бывший старший сотрудник не имеет права заниматься лоббированием. Мы намерены также предложить лишать пенсий членов Конгресса, признанных виновными в совершении серьезных преступлений, связанных с исполнением их должностных обязанностей. Но главный ключ к решению проблемы – это, конечно, прозрачность и подотчетность. Мы собираемся возложить на лоббистское сообщество гораздо большую ответственность, чем они несли до сих пор.
Владимир Абаринов: Ровно на следующий день после республиканцев свой законопроект представили демократы. При этом в голосе лидера фракции меньшинства в Сенате Гарри Рида звучали трагические ноты.
Гарри Рид: Я никогда не испытывал такого беспокойства и тревоги, как сегодня. Подумать только. Лидер фракции большинства в Палате представителей признан виновным в нарушении четырех пунктов правил этики и находится под судом по делу об отмывании денег. Действия лидера фракции большинства в Сенате стали предметом как уголовного, так и гражданского расследования. Впервые за 135 лет уголовные обвинения предъявлены сотруднику Белого Дома. Человек, которого президент назначил отвечать за казенные подряды, который ворочал сотнями миллиардов долларов в год, отконвоирован из кабинета в наручниках. Его арест - результат полюбовных сделок, которые заключили с ним Джек Эйбрамофф и другие. Это менталитет коррупционеров.
Владимир Абаринов: Все эти безобразия, по словам Рида, творятся в интересах узкого клана политических дельцов и бизнесменов и в ущерб интересам народа.
Гарри Рид: Что все это означает для среднего американца? Это означает, что все загребают лоббисты, а простые люди платят 40 долларов за бак бензина. В прошлом году нефтяные компании Америки заработали сто миллиардов долларов. Для простых американцев это значит, что 46 миллионов человек не могут позволить себе медицинскую страховку. Мы не можем провести простой закон о правах пациента, потому что администрацию и республиканцев в Конгрессе заботят интересы их дружков в фармацевтических и страховых компаниях. Сегодня мы заявляем о своей решимости сделать правительство таким же честным, как народ, которому мы служим.
Владимир Абаринов: Сенатору Риду вторит лидер демократов в нижней палате Нэнси Пелози.
Нэнси Пелози: Демократы годами призывали положить конец коррупционным привычкам республиканцев. Вчера республиканские лидеры нижней палаты огласили свой план невнятной и половинчатой, так называемой, реформы. В их перечне мер важно не то, что в нем содержится, а то, чего в нем нет. Он не ликвидирует процедурные возможности, которые республиканцы используют для культивирования коррупции. Он не требует от комитета по этике немедленных действий. План демократов, который мы оглашаем сегодня, эти вопросы решает. Республиканцы сопротивлялись и продолжают сопротивляться подлинной реформе, потому что все они заинтересованы в сохранении возможностей для коррупции. Республиканцы культивируют это дерево коррупции, которое приносит американскому народу ядовитые плоды очень плохой политики.
Владимир Абаринов: Не хватает только одного – признания того факта, что коррупции в равной мере подвержены члены обеих партий. Просто республиканцы сейчас – правящая партия.
Меры, предлагаемые демократами, не так уж сильно отличаются от предложений республиканцев.
Нэнси Пелози: Отцы-основатели задумали Конгресс как рынок идей. Республиканцы обратили его в аукцион, где товар достается тому, кто больше заплатит. Демократы борются за то, чтобы превратить самый закрытый, самый коррумпированный в истории Конгресс в самый открытый и честный. Поэтому мы берем на себя обязательство добиваться принятия закона, который запретит все подарки и все поездки, оплаченные лоббистами – точка. Этот закон ужесточит правила прозрачности лоббирования. Он снимет все двери-вертушки путем увеличения вдвое времени, в течение которого бывший член Конгресса и бывший сотрудник не имеют права заниматься лоббированием. Мы запретим законодателю вести переговоры о своем трудоустройстве с теми, кому выгоден законопроект, над которым работает этот законодатель. Мы запретим бывшим членам Конгресса, которые стали лоббистами, вход в зал пленарных заседаний. Мы намерены ликвидировать практику безальтернативных контрактов, ввести уголовное наказание для тех, кто наживается на войне, и сделать процесс распределения государственных подрядов честным, открытым, конкурсным и справедливым. Хватит Халлибартонов!
Владимир Абаринов: Халлибартон – это компания по производству оборудования для нефтедобычи, в которой до избрания вице-президентом США работал Дик Чейни. Дверью-вертушкой американцы называют текучку кадров, но в данном случае речь идет о ситуации, когда бывший член Конгресса или его уволившийся сотрудник пользуется своими прежними связями и пропуском в зал, где заседает палата, в лоббистских целях.
Существует и третий проект реформы лоббизма. Его авторы – сенаторы-республиканцы Джон Маккейн и Рик Санторум. Самое интересное, что имя Санторума постоянно фигурирует в списках членов Конгресса, в наибольшей мере подверженных лоббистскому влиянию. Но сам он высоко ставит свои заслуги в борьбе с привилегиями.
Рик Санторум: Взять, к примеру, такие вещи, как парикмахерская или ресторан в Конгрессе. Некоторые из вас знают, что сегодня цены в этих заведениях совсем не такие, какими они были, когда я пришел в Сенат. Они субсидировались налогоплательщиками. Такого теперь нет. И я очень горжусь этим, хотя порой и ловлю на себе косые взгляды коллег по этому поводу. Мы, конечно, должны питаться. Но нельзя заставлять налогоплательщика доплачивать за ваш обед.
Владимир Абаринов: Сенатор Джон Маккейн.
Джон Маккейн: Каждый гражданин имеет право обращаться к правительству с петициями. Мы не пытаемся и не будем пытаться нарушить это фундаментальное право каждого американского гражданина независимо от того, работает ли он по найму или бесплатно. Но именно поэтому мы ставим во главу угла прозрачность как главный способ решить проблему. Периодическое представление лоббистами своих финансовых отчетов. Общедоступная база данных, в которой любой желающий может найти эту информацию. Полный послужной список лоббиста с перечнем прежних мест работы в правительстве и Конгрессе. Отчетность о массовых мероприятиях, оплаченных лоббистами. Кроме того, мы ходим замедлить обороты вертящейся двери. У нас есть примеры, когда люди снуют туда-сюда – сегодня он лоббист, завтра сотрудник Конгресса. Мы должны покончить с частным финансированием поездок и подарками лоббистов. И, разумеется, мы должны ужесточить наказания и порядок привлечения к ответственности.
Владимир Абаринов: Обе партии называют реформу лоббизма своим приоритетом и уже в следующем месяце намерены открыть дебаты по этому вопросу. Все три законопроекта отличаются друг от друга лишь деталями. Однако согласование деталей и есть самое сложное в законодательном процессе.
Есть ли спасение от эпидемии наркомании.
Ирина Лагунина: Согласно статистике, около 5% российской молодежи употребляет наркотики, причем в России, в отличие от Америки и европейских стран, больше всего в ходу тяжелые наркотики, такие, как героин. По разным оценкам от 40 до 250 тысяч молодых россиян умирают каждый год от наркомании. При этом, как утверждают специалисты наркологи, наркомания распространяется, как эпидемия. Есть ли спасение от этой беды? Свое мнение по этому вопросу высказывают руководитель отделения детской наркологии национального научного центра наркологии Минсоцздрава Алексей Надеждин и доцент российской академии государственной службы, сотрудник центра цивилизационных и региональных исследований РАН Дарья Халтурина. Ведут передачу Александр Костинский и Александр Марков.
Александр Марков: Сегодня мы продолжаем разговор с экспертами в области наркополитики. В прошлый раз мы говорили о факторах, которые способствуют росту наркомании и говорили о том, что зависимость, которая возникает у наркоманов, настолько сильная, что преодолеть ее крайне сложно. Все-таки можно что-то предпринять, чтобы уменьшить тот вред, который приносит это зло во всем мире и в особенности в России? Мы продолжаем разговор с руководителем отделения детской наркологии национального научного центра наркологии Минсоцздрава кандидатом медицинских наук Алексеем Надеждиным и кандидатом исторических наук доцентом Российской академии государственной службы, научным сотрудником Центра цивилизаионных и региональных исследований РАН Дарьей Халтуриной.
Дарья, какова динамика наркомании в России, может быть во всем мире? Насколько велика актуальность этой проблемы сейчас?
Дарья Халтурина: По разным оценкам, мы теряем от сорока тысяч до двухсот тысяч в год. Сейчас продолжается демографический кризис, без того с демографической точки зрения молодые люди на вес золота и непонятно, с чего бы мы их теряли. Действительно, необходимо что-то делать. Наркомания в России приняла страшные формы из-за того, что высокий процент молодых людей использует наиболее летальные наркотические вещества, такие как инъективные наркотики. Таким образом легче всего достичь передозировки, поскольку там граммы идут, не всегда возможно точно рассчитать. Во-вторых, таким образом передаются все болезни крови - это СПИД, и большинство наркоманов рано или поздно заражаются ВИЧ, различные виды гепатита, сифилис таким образом передается.
Александр Костинский: Вопрос Алексею Надеждину: как бороться с наркоманией? Ситуация такая: люди получают большое наслаждение, удовольствие. Раз – укололся и эйфория.
Алексей Надеждин: Они вначале получают удовольствие, потом всю оставшуюся жизнь они расплачиваются за это удовольствие. И та первоначальная эйфория, которую они испытывают, очень быстро сменяется бледным и достаточно субъективным по своему переживанию состоянием. Но став рабом вещества, они уже не могут от него отказаться. Потому что те муки, которые они испытывают, отказавшись от него, значительно превышают способности человека выдержать что-либо. Приходится дозы увеличивать, приходится менять наркотическое вещество. Но все равно того короткого периода медового месяца наркомании никогда в их жизни не будет, это на самом деле несчастные люди.
Александр Костинский: Какой опыт может быть? Что бы вы предложили, какие меры?
Алексей Надеждин: Я считаю, что в Российской Федерации целесообразна реализация жестких мер.
Александр Костинский: Сажать в тюрьму?
Алексей Надеждин: Необязательно. Это жесткое китайское законодательство, направленное на пресечение наркоторговли, с введением смертной казни за наркоторговлю в особо крупных размерах.
Александр Марков: У них же веками курили опиум.
Алексей Надеждин: У них не веками курили опиум. Опиум в Китай занесли англичане. Они отстаивали свое право ввозить опиум для китайских наркоманов. Ведь знаменитые опиумные войны, которые гремели в середине и конце позапрошлого века – это классическая карательная полицейская операция, преследующая экономические цели. Когда Британская корона преследовала интересы вест-индийской кампании экономические и добивалась права беспошлинной торговли индийским опиумом на территории китайского побережья. То есть опиомания в Китае возникла совершенно сама по себе, ее создала Великобритания.
Дарья Халтурина: Дело не в наказании. Посмотрим, как работает модель. Наркоману, особенно тяжелому наркоману, ему необходимо все время обеспечивать себя дозой. И для того, чтобы это делать, подсаживают других различными.
Александр Костинский: Потому что ничего делать не умеют кроме этого.
Дарья Халтурина: Конечно, это очень сложно. Представьте, как вы сможете зарабатывать шестьсот рублей на наркотик каждый день.
Александр Костинский: Сейчас наркоман тратит приблизительно шестьсот рублей в день, чтобы поддерживать себя в этом состоянии?
Алексей Надеждин: Начинающий.
Дарья Халтурина: А дальше – больше. В среднем по экспертным оценкам наркоман за свою жизнь вовлекает 10-12 человек в наркоманию.
Александр Костинский: Которые, может быть, не стали наркоманами, если бы его не встретили.
Дарья Халтурина: Конечно, не стали бы. Поэтому задача даже не столько наказать, сколько изъятие этих людей из общества. Во многих европейских странах не за продажу, а за употребление и хранение особенно опасных веществ вводится законодательное наказание виде определенного срока тюремного заключения.
Александр Костинский: Или принудительного лечения.
Дарья Халтурина: Мы считаем, что для России лучше подходит, поскольку тюрьмы недостаточно гуманизированы.
Александр Костинский: То есть в действительности картина не очень приятная. Но то, что вы сказали, что можно сделать – это введение достаточно жестких мер, которые приводят к тому, что люди которые распространяют наркотики, нейтрализуются, они как-то выводятся из общества. Можно привести пример? Мы говорили о Швеции, что там приблизительно до 4% - это все-таки огромный процент был в Швеции. Как общество реагировало, как оно смогло побороть такую страшную зависимость у людей?
Дарья Халтурина: В Швеции эпидемия началась в 50 годы, ее занес какой-то студент, приехавший из США. И сначала, как в Советском Союзе до распада, кололся в основном узкий кружок среди богемы. Потому две девушки-фотомодели стали работать проститутками, чтобы себя обеспечить наркотиками, и они распространили негативный пример широко. После этого был колоссальный взлет наркомании. Затем были изобретены способы синтетического производства опиатов. Пошел новый виток наркомании. И в 70 годах дошло до того что 4% шведской молодежи кололось. Шведское правительство ввело уголовную ответственность за хранение и прием наркотиков.
Александр Костинский: Не только за продажу?
Дарья Халтурина: За хранение и прием их стали сажать на три месяца в тюрьму. Конечно, их тюрьмы нельзя сравнить с нашими, просто их стали изымать из общества. Сейчас в результате в Швеции один из самых низких уровней наркомании в мире. Вообще в целом среди молодежи пробуют необязательно тяжелые наркотики всего лишь 4%. Для сравнения: в США - 30%.
Александр Костинский: То есть в США угроза более серьезная?
Дарья Халтурина: Угроза серьезная. Единственное, что у их не до такой степени опасный состав наркотиков, как в России.
Александр Костинский: А там какие наркотики?
Дарья Халтурина: Среди тяжелых там распространен кокаин – это действительно очень опасный наркотик, вполне можно с него в 20 получить инсульт, но все-таки он менее опасен, чем героин. Даже в США, где основная угроза это кокаин, большинство смертей наркоманов – это героиновые.
Александр Костинский: А мы впереди, мы обогнали американцев по героину?
Дарья Халтурина: Мы обогнали всех, кроме, может быть, центрально-азиатских стран.
Александр Костинский: Вопрос Алексею Надеждину: скажите, пожалуйста, у нас в последние годы был какой-то период, когда от наркомании умирало меньше людей. Почему изменилась ситуация?
Алексей Надеждин: Эффективная работа правоохранительных органов. И у общества появился некоторый страх перед проблемой – синдром «старшего брата», когда молодое поколение, видя смерть своих старших товарищей, своих старших родственников, негативно стало реагировать на эту проблему. Но все-таки вклад правоохранительных органов. Это началось с середины 90 годов и в 99 начали фиксировать, что темпы прироста заболевания сокращаются, в 2000 году стали еще меньше, а в 2001
У нас было достаточно оптимальное сочетание законодательства. Фактически правоохранительные органы, лишенные вследствие коррупции возможностей бороться с крупным наркооборотом, реально бороться, кроме отдельных случаев задержания крупных партий, основной удар вот эти подразделения этого управления нанесли на низовое звено этой пирамиды, когда низовой наркодилер вовлекает, чтобы обеспечить себя дозой. У нас в учреждениях Главного управления исполнения наказаний, тогда он входил до административной реформы в состав Минюста Российской Федерации, находилось до 70 и даже более тысяч людей, осужденных по 228 части первой статьи Уголовного кодекса Российской Федерации. То есть это хранение и транспортировка наркотиков без целей сбыта.
Александр Марков: То есть 70 тысяч наркодилеров.
Алексей Надеждин: Огромное количество имело условные приговоры и это существенно ослабляло их активность. И вот эти факторы в совокупности привели к тому, что количество наркоманов стало сокращаться.
Дарья Халтурина: Главная причина улучшения ситуации заключалась в том, что тогда правоохранительные органы могли задерживать человека с любой практически дозой.
Алексей Надеждин: Была таблица доз, которая позволяла определять крупные размеры, и дозы по основным видам наркотических веществ, которые находились в незаконном обороте на территории Российской Федерации, они были незначительны.
Александр Костинский: То есть с очень маленькой дозой вас могли арестовать.
Дарья Халтурина: Первый раз давали условный срок, если вы попадались второй раз, тогда уже вас сажали. В результате был период, когда наркологические клиники пустовали, у них было все меньше и меньше клиентов с каждым годом.
Александр Костинский: И что же произошло?
Алексей Надеждин: Произошла просто детективная история, удивительная история произошла, когда группа людей, представителей общественных организаций, объединившись, разработала проект нового постановления правительства Российской Федерации с определением, с таблицей исчисления этих пресловутых доз, которые бы использовались относительно Уголовного кодекса. И вдруг оказалось, что у нас крупным размером стал грамм героина, причем чистого героина, стопроцентного. На рынке он редко бывает стопроцентным – 30, 50, 60%, его разбавляют всегда. Раньше эта доза была ничтожна, раньше она измерялась десятью миллиграммами. В сто раз повысили дозу. Но я хочу сказать, что героин фасуется и продается в разных дозах уличными наркодилерами. Так вот минимальная продажная доза – это 0,1 грамма героина. То есть человек, у которого некрупная партия героина, которого задерживает милиция, который не попадает под юрисдикцию Уголовного кодекса, а несет административную ответственность, небольшой денежный штраф, либо 15 суток задержания, этот человек может иметь в кармане до десяти разовых продажных доз.
Александр Костинский: И это привело к тому, что резко возрос уровень наркомании?
Алексей Надеждин: Не совсем резко. Был определенный латентный промежуток, когда наркорынок адоптировался к этому постановлению, принял с пользой для него. И где-то через шесть-семь месяцев мы стали отмечать, что у нас растет количество больных наркоманий. И самый точный показатель – у нас стало расти количество смертей от наркотиков на территории Российской Федерации.
Дарья Халтурина: Возможно, разработчики этого постановления руководствовались какими-то гуманными принципами и так далее.
Александр Марков: Кстати, не совсем понятно, чем они могли руководствоваться.
Дарья Халтурина: Но в результате на их совести просто будут десятки тысяч смертей.