До двухсотлетия Пушкина осталось два дня. Сегодня поэт - абсолютный лидер передач телевидения и радио. Его портреты встречается на московских улицах через каждые несколько метров. Юбилей Пушкина государство намерено отметить с особым размахом. Рассказывает Илья Дадашидзе.
Илья Дадашидзе:
Самый впечатляющий сегодня рекламный щит российской столицы находится в тихом Воротниковском переулке у дома Нащекина, где, приезжая в Москву, гостил некогда Пушкин. Большой, отливающий типографским блеском портрет Александра Сергеевича с надписью под ним: "Пушкин - Поэт". Это, во-первых, для того, чтобы москвичи и гости столицы знали, кто перед ними. Во-вторых, чтобы не подумали вдруг, что Пушкин не писал стихи, а занимался каким-либо другим, но тоже очень полезным для отечества делом. Есть, впрочем, среди московской уличной "пушкинианы" плакаты и похлеще. Тот, например, где, как на свадебной фотографии, Александр Сергеевич соседствует с Натальей Николаевной, которую опять же сопровождает надпись-пояснение: "Муза". Знайте дескать, вдохновительница пушкинской лиры - не какая-нибудь там резвушка с Парнаса, а законная супруга, как и полагается тому, чей юбилей празднует государство. Пушкинские плакаты с назидательными цитатами из его стихов вообще заметно потеснили всю прочую уличную рекламу - сотовые телефоны от МТС, пиво "Балтика" и кроссовки "Reebok", которые если и рвутся, то только вперед. Доходит едва ли не до ревности: стоит пройти по Москве десяток другой метров и не встретить ни одного пушкинского портрета и чувствуешь, как в тебе закипает возмущение: откуда такое неуважение к классику в данном муниципальном округе, и кто, интересно, его начальник. Правда, коммерческая реклама сдаваться тоже не собирается. Оглядишь очередной пушкинский профиль на очередном юбилейном плакате, прочитаешь: "Мой друг, Отчизне посвятим души прекрасные порывы", обойдешь рекламный щит, а на заднике: "Покупайте кафель и обои в торговом центре на Щелковской". Что и говорить, у московских чиновников, отвечающих за культуру, щедрая душа. Для классика российской словесности им не жаль ничего, даже других классиков. Среди пушкинских цитат, вынесенных на всеобщее прочтение, затесались строки из А.К. Толстого и Некрасова. "Под праздничную сурдинку понаклеили по Москве пошлых плакатов с Пушкиным в разных позах и бессмысленно надерганными строками. Кто-то, несомненно, нагрел руки под пушкинский шумок", - заявила в канун юбилея одна из московских газет. Очень может быть, однако, хотя бы перед лицом Александра Сергеевича будем на мгновение простосердечны, и предположим, что организаторами уличной "пушкинианы" двигало исключительно бескорыстие и любовь к Пушкину, а, точнее, к самим себе, за свою любовь к Пушкину. И они теперь гордятся собой. "Весь этот юбилейный ажиотаж отношения к Пушкину не имеет и его никак не касается", - считает поэт Белла Ахмадулина.
Белла Ахмадулина:
В празднестве, которое причиняет волнение и радость многим умам и сердцам, неизбежно присутствует то, что так не любил, или не любит Пушкин: фамильярность, развязность, вульгарность. У меня есть такие четыре строчки:
"Любви всепоцелуйная идея,
Зачем он так развязно не забыт,
Как страшно близок день его рождения,
Что оскорблен ужасней, чем убит".
Пушкин привык к тому, что его имя может упоминаться впустую и всуе. Просто, у этого имени, у этой любви, у всенародного преклонения есть множество приживалов, они как бы себя возвеличивают тем, что они соотечественники и, получается, что уже и современники Пушкина. Пушкин всегда был объектом чьей-то ревности. Даже великие люди испытывали к нему живое, ревнивое чувство. Это продолжается и будет продолжаться. Будем считать это прямым доказательством того, что он нас не покинул.
Илья Дадашидзе:
"С недоумением смотришь на приготовления к всероссийскому якобы торжеству и начинаешь иногда думать с тревогой: "неужели есть и у Пушкина что-нибудь для сегодняшней толпы", - с недоумением спрашивал в 1899-м году Федор Сологуб. Прошло сто лет, и ничего не изменилось. Все тот же китч. Об этом говорит писатель Виктор Шендерович:
Виктор Шендерович:
Я никогда не предполагал, что столько душевных мук будет стоить двухсотлетие Александра Сергеевича Пушкина. У меня сильное ощущение того, что вместе со мною его к этому времени возненавидят миллионы российских граждан. Потому что все, что вот так вот руками и ногами впихивается, всовывается и плотно утрамбовывается, ничего кроме ненависти, конечно, вызывать не может. Самое печальное то, что мы как не читали Пушкина, так и не читаем. Раздерганные цитаты, используются совершенно беззастенчиво в политических целях - позавчера его читал Зюганов: "И долго тем любезен буду я народу", - прочел Геннадий Андреевич. Пытался читать Лебедь, но забыл текст, ему подсказывали. Подождите, 6-го июня мы увидим у памятника Пушкину или где-нибудь поблизости Жириновского, это я вам просто руку готов дать на отсечение. А по поводу наглядной агитации: транспарант поперек Мясницкой:
"Покорно мне сильна моя держава, в ней жизнь моя, честь моя и слава".
Подпись: "Пушкин" и изображены держава и скипетр. А эти слова не имеют никакого отношения к российской державе, как вы помните, это говорил скупой рыцарь над шестым сундуком. А написаны "На берегу пустынных волн" и стоит какой-то рыцарь на коне перед пенящимся бурунами морем. А это, как вы помните, строки про Петра. И так далее. И просто, без всяких кавычек, без всяких отсылок: На масленице жирной водились русские блины. Подпись: "Пушкин". Такое вот меню - не прочли, а просто выдернули по строчке, по две, рассовали по транспарантам, а вот безразмерный портрет Пушкина на Манежной площади, нарисованный, ну, может быть не Остапом Бендером, но его верным учеником - Кисой Воробьяниновым. Оплата же идет за метр. Как только вижу этот портрет, я вспоминаю о том, что у художников оплата идет с метра. Это очень плохо, это вызывающе плохо даже для Манежной площади. Но это все внешняя сторона дела. Внутренняя, и сама главная сторона дела, повторяю в том, что мы его не прочли, и что в сознании миллионов любителей "Пепси", вот этого поколения, которое выбрало "Пепси" и что-то еще, Пушкин будет ассоциироваться с огромной тусовкой, с пошлостью, с полной бессмыслицей. И они, может быть, так некоторые из них, самые невезучие, так никогда и не поймут, что Пушкин - все-таки это кислород, что Пушкин --это спасение, что Пушкиным можно продышаться. Что можно восстановить свои душевные силы, прочтя стихи или "Повести Белкина". Многие об этом просто даже не догадаются. Это очень обидно, и, вообще, конечно, в свете грядущих выборов все поспешат подпереться Пушкиным. Он, конечно, навертится за этот год в гробу от нашего усердия ему понравиться. Но политики, они и есть политики. Они - люди изначально конченные в нравственном отношении. Поэтому, пускай Зюганов читает Пушкина. Пушкину от этого не убудет, но обидно, что мы, более-менее нормальные люди, оказались в водовороте этого китча и этой бессмыслицы. Жалко, в конечном счете, конечно, не Пушкина, а в значительно большей степени нас. Хотя, я должен сказать, что я недавно был в Питере и, наряду со все той же самой пошлостью, встретил там замечательный ход: все остановки обклеены стихами Пушкина о Петербурге. Я шел по Невскому, прогуливался в ожидании поезда, и, надо вам сказать, что Невского проспекта хватило, чтобы я выучил наизусть огромный кусок стихов, который когда-то , наверное, знал в школе, но, что называется, забыл. А тут я шел по Невскому и читал Пушкина - это очень приятное совмещение. Вот, нет худа без добра. На самом деле, если бы это время использовать для того, чтобы прочитать, просто прочитать, то вот это была бы самая лучшая память о Пушкине. Я думаю, ему было бы приятно. Писателю, в первую очередь, конечно, приятно, когда его читают. А не то, что будут развешены его портреты, и что им будут заманивать в казино "Премьер", так как на Невском: "Страсть к игре есть величайшая страсть человека". Подпись "Пушкин", и вторая подпись - "Казино "Премьер", дом такой-то".
Илья Дадашидзе:
Знакомлюсь со списком юбилейных пушкинских мероприятий и могу сказать, что с таким безвкусным размахом на моей памяти праздновался только один юбилей - В.И. Ленина. Не случайно, одна из газет не без яда заметила на днях, что "Пушкин - это Ленин сегодня".
Илья Дадашидзе:
Самый впечатляющий сегодня рекламный щит российской столицы находится в тихом Воротниковском переулке у дома Нащекина, где, приезжая в Москву, гостил некогда Пушкин. Большой, отливающий типографским блеском портрет Александра Сергеевича с надписью под ним: "Пушкин - Поэт". Это, во-первых, для того, чтобы москвичи и гости столицы знали, кто перед ними. Во-вторых, чтобы не подумали вдруг, что Пушкин не писал стихи, а занимался каким-либо другим, но тоже очень полезным для отечества делом. Есть, впрочем, среди московской уличной "пушкинианы" плакаты и похлеще. Тот, например, где, как на свадебной фотографии, Александр Сергеевич соседствует с Натальей Николаевной, которую опять же сопровождает надпись-пояснение: "Муза". Знайте дескать, вдохновительница пушкинской лиры - не какая-нибудь там резвушка с Парнаса, а законная супруга, как и полагается тому, чей юбилей празднует государство. Пушкинские плакаты с назидательными цитатами из его стихов вообще заметно потеснили всю прочую уличную рекламу - сотовые телефоны от МТС, пиво "Балтика" и кроссовки "Reebok", которые если и рвутся, то только вперед. Доходит едва ли не до ревности: стоит пройти по Москве десяток другой метров и не встретить ни одного пушкинского портрета и чувствуешь, как в тебе закипает возмущение: откуда такое неуважение к классику в данном муниципальном округе, и кто, интересно, его начальник. Правда, коммерческая реклама сдаваться тоже не собирается. Оглядишь очередной пушкинский профиль на очередном юбилейном плакате, прочитаешь: "Мой друг, Отчизне посвятим души прекрасные порывы", обойдешь рекламный щит, а на заднике: "Покупайте кафель и обои в торговом центре на Щелковской". Что и говорить, у московских чиновников, отвечающих за культуру, щедрая душа. Для классика российской словесности им не жаль ничего, даже других классиков. Среди пушкинских цитат, вынесенных на всеобщее прочтение, затесались строки из А.К. Толстого и Некрасова. "Под праздничную сурдинку понаклеили по Москве пошлых плакатов с Пушкиным в разных позах и бессмысленно надерганными строками. Кто-то, несомненно, нагрел руки под пушкинский шумок", - заявила в канун юбилея одна из московских газет. Очень может быть, однако, хотя бы перед лицом Александра Сергеевича будем на мгновение простосердечны, и предположим, что организаторами уличной "пушкинианы" двигало исключительно бескорыстие и любовь к Пушкину, а, точнее, к самим себе, за свою любовь к Пушкину. И они теперь гордятся собой. "Весь этот юбилейный ажиотаж отношения к Пушкину не имеет и его никак не касается", - считает поэт Белла Ахмадулина.
Белла Ахмадулина:
В празднестве, которое причиняет волнение и радость многим умам и сердцам, неизбежно присутствует то, что так не любил, или не любит Пушкин: фамильярность, развязность, вульгарность. У меня есть такие четыре строчки:
"Любви всепоцелуйная идея,
Зачем он так развязно не забыт,
Как страшно близок день его рождения,
Что оскорблен ужасней, чем убит".
Пушкин привык к тому, что его имя может упоминаться впустую и всуе. Просто, у этого имени, у этой любви, у всенародного преклонения есть множество приживалов, они как бы себя возвеличивают тем, что они соотечественники и, получается, что уже и современники Пушкина. Пушкин всегда был объектом чьей-то ревности. Даже великие люди испытывали к нему живое, ревнивое чувство. Это продолжается и будет продолжаться. Будем считать это прямым доказательством того, что он нас не покинул.
Илья Дадашидзе:
"С недоумением смотришь на приготовления к всероссийскому якобы торжеству и начинаешь иногда думать с тревогой: "неужели есть и у Пушкина что-нибудь для сегодняшней толпы", - с недоумением спрашивал в 1899-м году Федор Сологуб. Прошло сто лет, и ничего не изменилось. Все тот же китч. Об этом говорит писатель Виктор Шендерович:
Виктор Шендерович:
Я никогда не предполагал, что столько душевных мук будет стоить двухсотлетие Александра Сергеевича Пушкина. У меня сильное ощущение того, что вместе со мною его к этому времени возненавидят миллионы российских граждан. Потому что все, что вот так вот руками и ногами впихивается, всовывается и плотно утрамбовывается, ничего кроме ненависти, конечно, вызывать не может. Самое печальное то, что мы как не читали Пушкина, так и не читаем. Раздерганные цитаты, используются совершенно беззастенчиво в политических целях - позавчера его читал Зюганов: "И долго тем любезен буду я народу", - прочел Геннадий Андреевич. Пытался читать Лебедь, но забыл текст, ему подсказывали. Подождите, 6-го июня мы увидим у памятника Пушкину или где-нибудь поблизости Жириновского, это я вам просто руку готов дать на отсечение. А по поводу наглядной агитации: транспарант поперек Мясницкой:
"Покорно мне сильна моя держава, в ней жизнь моя, честь моя и слава".
Подпись: "Пушкин" и изображены держава и скипетр. А эти слова не имеют никакого отношения к российской державе, как вы помните, это говорил скупой рыцарь над шестым сундуком. А написаны "На берегу пустынных волн" и стоит какой-то рыцарь на коне перед пенящимся бурунами морем. А это, как вы помните, строки про Петра. И так далее. И просто, без всяких кавычек, без всяких отсылок: На масленице жирной водились русские блины. Подпись: "Пушкин". Такое вот меню - не прочли, а просто выдернули по строчке, по две, рассовали по транспарантам, а вот безразмерный портрет Пушкина на Манежной площади, нарисованный, ну, может быть не Остапом Бендером, но его верным учеником - Кисой Воробьяниновым. Оплата же идет за метр. Как только вижу этот портрет, я вспоминаю о том, что у художников оплата идет с метра. Это очень плохо, это вызывающе плохо даже для Манежной площади. Но это все внешняя сторона дела. Внутренняя, и сама главная сторона дела, повторяю в том, что мы его не прочли, и что в сознании миллионов любителей "Пепси", вот этого поколения, которое выбрало "Пепси" и что-то еще, Пушкин будет ассоциироваться с огромной тусовкой, с пошлостью, с полной бессмыслицей. И они, может быть, так некоторые из них, самые невезучие, так никогда и не поймут, что Пушкин - все-таки это кислород, что Пушкин --это спасение, что Пушкиным можно продышаться. Что можно восстановить свои душевные силы, прочтя стихи или "Повести Белкина". Многие об этом просто даже не догадаются. Это очень обидно, и, вообще, конечно, в свете грядущих выборов все поспешат подпереться Пушкиным. Он, конечно, навертится за этот год в гробу от нашего усердия ему понравиться. Но политики, они и есть политики. Они - люди изначально конченные в нравственном отношении. Поэтому, пускай Зюганов читает Пушкина. Пушкину от этого не убудет, но обидно, что мы, более-менее нормальные люди, оказались в водовороте этого китча и этой бессмыслицы. Жалко, в конечном счете, конечно, не Пушкина, а в значительно большей степени нас. Хотя, я должен сказать, что я недавно был в Питере и, наряду со все той же самой пошлостью, встретил там замечательный ход: все остановки обклеены стихами Пушкина о Петербурге. Я шел по Невскому, прогуливался в ожидании поезда, и, надо вам сказать, что Невского проспекта хватило, чтобы я выучил наизусть огромный кусок стихов, который когда-то , наверное, знал в школе, но, что называется, забыл. А тут я шел по Невскому и читал Пушкина - это очень приятное совмещение. Вот, нет худа без добра. На самом деле, если бы это время использовать для того, чтобы прочитать, просто прочитать, то вот это была бы самая лучшая память о Пушкине. Я думаю, ему было бы приятно. Писателю, в первую очередь, конечно, приятно, когда его читают. А не то, что будут развешены его портреты, и что им будут заманивать в казино "Премьер", так как на Невском: "Страсть к игре есть величайшая страсть человека". Подпись "Пушкин", и вторая подпись - "Казино "Премьер", дом такой-то".
Илья Дадашидзе:
Знакомлюсь со списком юбилейных пушкинских мероприятий и могу сказать, что с таким безвкусным размахом на моей памяти праздновался только один юбилей - В.И. Ленина. Не случайно, одна из газет не без яда заметила на днях, что "Пушкин - это Ленин сегодня".