Алексей Кузнецов: Сегодня мы предлагаем побеседовать на очень важную для блогов и для интернета вообще тему – роботы, неживые персонажи «Живого журнала». Сегодня у нас в гостях блогеры Николай Данилов и Леонид Каганов, крупнейшие специалисты по этому виду неживой природы. Ну что же, Екатерина, начнем? О чем будем беседовать с гостями? Надеюсь, что это люди все-таки, а не роботы сегодня к нам пришли.
Екатерина Пархоменко: Они выступают в разных ипостасях. Иногда вполне людской. Как вы видите – они тут сидят, вроде можно потрогать. А иногда сталкиваешься с ними в сети…
Алексей Кузнецов: Натуральные роботы, да?
Екатерина Пархоменко: Натуральные роботы.
Алексей Кузнецов: Ну, хорошо. Давайте все-таки начнем с пояснения. Что такое робот, в частности, в «Живом журнале», для чего он нужен, что он делает? Я помню свои встречи с роботами в давнишних чатах, был крайне любопытный опыт общения с ними. Если будет время, расскажу.
Леонид Каганов: Человечество готовилось к встрече с роботом последние лет сто. Но мы как-то ожидали, что это будет такая штука железная с манипуляторами, у него будет лампа вместо носа, она будет говорить таким железным голосом. И вот так получилось, что мы в последнее время с роботами встретились, но они совсем не такие, как мы ожидали.
Николай Данилов: Мы сильно упростили схемы.
Леонид Каганов: Да. В общем-то, их отличать сложно. Потому что если раздается телефонный звонок, и тебе начинают говорить «здравствуйте, это бюро недвижимости», ты не сразу понимаешь, что это робот тебе звонит, начинаешь ему что-то отвечать, говорить, что «я сплю, перезвоните позже». И, собственно, в «Живом журнале» то же самое: роботов очень сложно отличить от людей.
Николай Данилов: Грубо говоря, робот – это не механический монстр. В данном случае это маленькая программа, которая позволяет автоматизировать ту работу, которую… если живому человеку нужна минута для того, чтобы написать комментарий кому-то в блог, то робот умеет это делать быстро и может написать такое количество комментариев, что взвоет большое количество людей или не взвоет. Роботы делают какие-то довольно простые операции механические, автоматические, и они могут реагировать на какие-то слова. Например, Леня написал замечательного робота: если в тексте поста есть слово «робот», этот робот приходит и начинает беседовать.
Леонид Каганов: Не то, чтобы он совсем беседовал. Он начинал говорить: ну, вот, я робот и что? вы – белковая плесень, человечество вымрет, останемся только мы, роботы.
Алексей Кузнецов: То есть он идеологически действовал?
Леонид Каганов: Да.
Николай Данилов: А дальше кто-то вступает в беседу, пытается ее как-то поддержать. Другие говорят: да уходите вообще из моего журнала, что это такое?! Кто-то симпатизирует.
Леонид Каганов: Что самое главное, очень много людей пыталось этому роботу объяснить, что на самом деле роботы плохие, у них нет любви, у них нет души, у них нет чувств. И все это они объясняли этому роботу. Он был просто счастлив это слушать.
Екатерина Пархоменко: А у роботов есть любовь?
Леонид Каганов: Мы пока об этом ничего не знаем, пока они нам не расскажут. Можно сделать робота, который бы рассказывал, какая у них любовь.
Николай Данилов: Мы на самом деле пока над совестью работаем, потому что…
Алексей Кузнецов: До любви пока не дошло.
Екатерина Пархоменко: На самом деле это страшно интересная тема – откуда они берутся, роботы, как они живут, как они умирают, оставляют ли они потомство. Вопрос про любовь, по-моему, не случайный. Мне не интересны тексты про любовь, мне интересно, бывает ли что-нибудь от любви роботов.
Николай Данилов: Ну, тогда дойдем до абортов. Практически смогут ли они как-то улучшить демографическую ситуацию?
Екатерина Пархоменко: Это, кстати, тоже тема.
Алексей Кузнецов: Насколько я понимаю, робот все-таки зависит от своего программиста, от того, кто его породил.
Леонид Каганов: Поначалу.
Алексей Кузнецов: Насколько я понимаю, Леонид, вы роботами занимаетесь впрямую, то есть вы их порождаете?
Леонид Каганов: Это не то, чтобы мое призвание в жизни… Ну, да.
Алексей Кузнецов: Меня интересует степень свободы дальнейшей жизни роботов. Вы написали некую программу. В ней наверняка какое-то ограничение заложено. Насколько робот может в какой-то момент вдруг, саморазвиваясь (заложена ли эта тенденция к саморазвитию в нем?), выйти за пределы изначальных ограничений? Есть такое?
Леонид Каганов: С одной стороны, настолько сложных роботов, чтобы они саморазвивались, я пока не делал. А с другой стороны, Коля придумал сделать робота «Кондопугль», который, собственно, занимался таким, с точки зрения робота, наверное, полезным делом, - он ходил за роботом, который объявлял, что «ваш пост попал в топ «Яндекса», и стыдил его за это, говорил: ну что же, все роботы занимаются делом… И вот он в какой-то момент, видимо, в своем развитии увлекся своей миссией и стал оставлять по два поста, по три, по четыре, по десять, где-то он оставил даже пятьдесят постов, после чего нам пришлось вмешаться и его прибить.
Алексей Кузнецов: Ну, это некоторое саморазвитие, по крайней мере, количественное.
Леонид Каганов: Мне кажется, он просто вошел во вкус, он ощутил себя таким миссионером.
Екатерина Пархоменко: Благодаря вашим продуктам, не знаю, как их назвать, внебрачным детям, в топ «Яндекса» стали попадать посты, все комментарии к которым были написаны роботами.
Николай Данилов: Да, там шел один комментарий робота, потом робот, который стыдил первого робота, а потом приходил робот, который защищал первого робота. И время от времени живые существа, белковые, вмешивались, тоже писали что-то. То, с чем мы сейчас столкнулись – это довольно бессмысленное занятие, но в принципе, если оглядеться по сторонам, мы понимаем, что огромное количество информации проходит через роботов, ее поставляют роботы, начиная от курса доллара, заканчивая чем-то другим, и потребляют тоже роботы. А в общем-то, наверное, интересно было бы написать какую-нибудь такую механическую штуку, которая, с одной стороны, находит для себя работу, а с другой стороны, выполняет ее. То есть, я думаю, что если в какой-то момент человек озабочен, какой телевизор ему выбрать – LCD или плазму, то, в конце концов, робот может обрабатывать и этот запрос.
Леонид Каганов: Это называется спам. Давайте называть вещи своими именами.
Алексей Кузнецов: Давайте послушаем Виктора Николаевича из Томска. Очень дальний звонок.
Слушатель: У меня стоит на компьютере программа, я с ней беседую, она интеллектуально уже в виде робота, то есть практически мои ошибки подлавливает. Но это бы ладно, черт с ней, это интеллектуальная какая-то забава. А вот когда нас программируют извне, вы знаете, сейчас очень много случаев, когда люди не могут даже и сопротивляться этому воздействию, и корреляция возможна только с помощью тех людей, которые это делают, вот это как назвать, тоже роботизацией населения?
Николай Данилов: Да. Ну, во-первых, позвольте передать привет вашей программе. Здравствуй, программа! Во-вторых, очень часто люди себя ведут, как роботы, и им это очень сложно запретить. Когда человек приходит, например, и пишет комментарий - «плюс один» или много букв, это на самом деле не порождение роботов, а это так ведут себя живые люди. Поэтому иногда сложно отличить, иногда, действительно, программа ведет себя интеллектуальнее, чем среднестатистический человек с руками, ушами, мозгом и со всем остальным.
Алексей Кузнецов: Все же надо понимать, что программу-то, робота, в частности, пишут люди достаточно высокого уровня интеллектуального. Не так-то просто это сделать.
Леонид Каганов: Да, а кто вам сказал?
Алексей Кузнецов: Я произнес слово «хотя» и тут же получил комментарий вполне в духе робота: кто вам сказал? люди, да вы что? Но тем не менее иные люди-то попроще, чем иные роботы, не все, но иные. Вам в работе над роботами приходилось сталкиваться с такими ситуациями, когда еще не созданный до конца робот, не созданная программа уже начинала проявлять свои какие-то черты, те, которые вы не думали, что она будет проявлять?
Леонид Каганов: Да, это называется глюком, по-хорошему.
Алексей Кузнецов: И в чем это выражается?
Леонид Каганов: Начинает ходить, гадить. То есть следить надо, растить, воспитывать. За ним надо следить, пока он маленький.
Алексей Кузнецов: Это у вас какой-то тамагочи получается. Все-таки робот – это что-то более серьезное, мне казалось.
Леонид Каганов: Нам тоже казалось. Очень несерьезное дело.
Алексей Кузнецов: А дальше что будет? Роботов, насколько я понимаю, становится все больше и больше. От достаточно простых функций, как вы говорили, Николай, курс доллара, еще что-то такое или официант в каком-нибудь чате (это уже мой личный пример, однажды я очень долго беседовал с официантом в чате), наверное, какие-то более сложные функции и более идеологические, ну, полезные, не полезные, но осмысленные можно же ему придавать. Наверное, развитие к чему-нибудь приведет.
Леонид Каганов: Я думаю, что сотрется грань между людьми и роботами.
Алексей Кузнецов: В виртуальном смысле?
Леонид Каганов: Сначала в интернете, а потом… Потом - заглядывать не будем, сначала в интернете, сложно отличить…
Алексей Кузнецов: Насколько я понимаю, и сейчас уже не просто отличать друг от друга.
Леонид Каганов: Они будут развиваться, они будут писать осмысленные вещи.
Николай Данилов: И с ними будут бороться.
Леонид Каганов: С ними будут бороться.
Николай Данилов: Они тоже будут бороться.
Леонид Каганов: Почему в будущем времени? Это происходит прямо сейчас.
Алексей Кузнецов: А стихи писать не будут?
Николай Данилов: Они уже давно пишут.
Леонид Каганов: Вот это моя ближайшая задача. Хочу реанимировать свой дипломный проект, который я делал 10 лет назад. Программа писала стихи из любого текста. Ей подавали текст, она из него делала стихи.
Алексей Кузнецов: А вы, наверное, Станислава Лема читали? Помните, у него конструктор Трурль изобрел робота-поэта: «Грубый Генька-генератор грозно грыз горох гостями». Там стихи на букву «г». Это я надолго запомнил. И что, хорошие стихи писал?
Леонид Каганов: Складные, скажем так. Они были складные, и они были… Это такой стиль – они были несколько заумные, но в них можно было вдумываться, искать какие-то философские идеи.
Николай Данилов: Там на самом деле проблема со стороны человека, потому что люди как раз оказались немножко не готовы, они очень сильно обижаются: ну как же так, я с ним беседовал, я с ним практически две недели разговаривал, а он (она) оказался роботом. И они совершенно непродуктивно обижаются вместо того, чтобы наладить контакт как-то. Они обижаются, говорят: нет, надо удалить, они портят нам жизнь, что это такое?
Алексей Кузнецов: Почему же портят? Если он две недели общался с ней, роботом, наверное, дело, во-первых, в тебе самом, а не в роботе. А потом, во время общения он же получал творческое удовлетворение?
Леонид Каганов: Нет, обижаются люди.
Николай Данилов: Обижаются-обижаются. Говорят: ну как же, я, вот, верил, а вы – робот.
Леонид Каганов: Отца Михаила…
Екатерина Пархоменко: Расскажите про отца Михаила, кстати.
Леонид Каганов: Отец Михаил – это мы сделали робота, который искал дневники с нецензурными выражениями и приходил, по-стариковски, стыдил, говорил: ну как же так, что же вы делаете, неужели нельзя написать то же самое, но другими словами?
Николай Данилов: «Вы ведете себя, как подросток».
Леонид Каганов: Да.
Николай Данилов: «Вас могут читать женщины и дети», например.
Леонид Каганов: «Жизнь дается человеку один раз и лучше прожить ее без грязи». «Я прожил долгую жизнь, работая на стройке, но даже там не видел ничего подобного». И люди с ним вступали в дискуссии.
Николай Данилов: Причем абсолютно по-разному. Кто-то говорил, что, вы знаете, да, я действительно погорячился, простите, я переписал пост (или удалил его) и так далее. Кто-то говорил: да что вы себе позволяете, у нас здесь территория свободы, вы приходите в мой журнал, вон отсюда - и еще несколько крепких выражений.
Екатерина Пархоменко: У нас во многих передачах возникала тема, каким образом можно как-то очистить виртуальное пространство, в частности, блоги от нецензурной лексики и всяких слишком крепких выражений. Алексей не раз поднимал эту тему в разных программах. Вот, оказывается, где решение лежит! Надо просто иметь отца Михаила.
Алексей Кузнецов: Это решение, по крайней мере, мне представляется более человеческим, чем, например, принятие закона, или мы говорили о моральном кодексе. Здесь приходит человек и говорит вполне внятные слова.
Леонид Каганов: Робот.
Алексей Кузнецов: Я-то не знаю, что это робот. Ко мне приходит вполне благообразный старик, как я представляю его себе сразу.
Николай Данилов: Один из роботов как раз объясняет, чем роботы лучше людей, что, по крайней мере, они грамотные, поскольку в том абзаце не было действительно ни одной ошибки, поскольку его родители…
Екатерина Пархоменко: Хорошо научили его грамоте.
Леонид Каганов: Там были специальные такие лингвистические не ошибки даже, а такие ляпы небольшие, если ты видел, ну, это специально было сделано.
Николай Данилов: Но в принципе робот может быть грамотным. Это все не благодаря его безумному интеллекту, а благодаря тому, что он берет грамотный текст и размещает его в грамотных местах, я бы сказал.
Леонид Каганов: Честнее, благороднее.
Екатерина Пархоменко: По вашим наблюдениям, живые персонажи по большей части негативно реагируют на появление робота, позитивно или вообще трудно отслеживать?
Николай Данилов: Это же от робота зависит. Потому что если его, например, сконструировать, выпустить на улицы и заставить поливать все огнем, то, скорее всего, люди будут к нему относиться… А если он такой маленький, симпатичный, не выходит из-под контроля, как то, о чем Леонид рассказывал, и не начинает своим присутствием делать чью-то жизнь невыносимой…
Алексей Кузнецов: Например, газоны поливать. Стоит робот, поливает газоны, это прекрасно, а не огнем, как вы сказали.
Николай Данилов: У нас очень простой робот, он никуда не ходит, никому ничего не пишет, он один раз в день ходит, узнает курс доллара, после чего публикует его в своем журнале, больше он не делает ничего. Он такой туповатый…
Екатерина Пархоменко: Но полезный.
Леонид Каганов: Научить еще на бирже играть, деньги зарабатывать.
Николай Данилов: Есть программа, которая отслеживает курс акций и принимает решение о покупке и продаже, причем речь идет… Они давно существуют, они работают.
Леонид Каганов: Надо автоматизировать.
Николай Данилов: Это автоматизировано уже.
Леонид Каганов: Ты заходишь в виртуальный кошелек, смотришь, он там за день уже что-то…
Екатерина Пархоменко: Я боюсь, что деньги-то у него все-таки человеческие, а не отдельные какие-то.
Николай Данилов: «Что? О-о, извините, я решил на скачки сходить вместо биржи, простите, ой…».
Алексей Кузнецов: Да, это уж как-то вольно для робота.
Николай Данилов: Я не думал, что сейчас, по состоянию на 2007 год, кому-то интересно в своем журнале узнавать курс доллара, например, через свою френдленту. Оказывается, есть такие люди, их не один десяток.
Екатерина Пархоменко: То есть у вашего робота, который сообщает курс доллара, достаточное количество френдов?
Николай Данилов: Да. Побольше, чем у некоторых людей, сказал бы я. И удивительно, конечно, что люди стали френдить роботов.
Екатерина Пархоменко: То есть на самом деле происходит некий перелом. Вы говорили о том, что человечество уже 100 лет ждет встречи с роботами, и действительно… я вспоминаю Чапека «Войну с саламандрами» – там роботы действовали…
Николай Данилов: Человечество медленно подтягивается, но запаздывает в развитии, потому что, конечно же, первыми френдить в массовом порядке людей начали роботы. Один из них – тот, который приходил… Человек заводит журнал – и тут же у него в френдах кто-то оказывается. Как правило, это оказывается робот, которого зовут «Тостер». Поэтому у робота «Тостер» огромное количество френдов, до которого живым людям работать и работать просто.
Алексей Кузнецов: А чем тогда они берут, какой-то унифицированностью, понятностью для остальных людей или еще что-то?
Николай Данилов: В данном случае человек заводит себе дневник, никому он не нужен, и тут появляется кто-то, кому он нужен, кто его добавил во френды.
Екатерина Пархоменко: То есть он исполняет очень важную психологическую функцию: ты нужен, мне интересно, что ты там пишешь.
Николай Данилов: Что хоть кому-то ты интересен в этой Вселенной.
Леонид Каганов: Конечно.
Алексей Кузнецов: Пока что то, что я слышу, сплошь полезные вещи.
Екатерина Пархоменко: Можно я тоже признаюсь. Я забанила, по-моему, полтора десятка разнообразных роботов, которые как раз появлялись у меня в списке тех, кто меня читает. Обнаружив, что это робот, я немедленно шла и запрещала ему вообще появляться.
Леонид Каганов: А почему, кстати?
Николай Данилов: А как это было обнаружено?
Леонид Каганов: Неизвестно еще, сколько людей под раздачу попало.
Екатерина Пархоменко: К сожалению, я не могу в эфире процитировать имена этих роботов, потому что это сплошь какая-то нецензурщина. Один из них был под вполне цензурным ником, он назывался all _ ru и раздражал тем, что появлялся и исчезал. Как всякий озабоченный блогер, я довольно часто заглядываю, сколько у меня там читающих. Приходило извещение на почту, что вас включил в список своих френдов такой-то. Через 10 минут он исчезал. Если напишешь следующий пост – он опять появлялся. И это так страшно раздражало, что я пошла и забанила.
Николай Данилов: Это не наш.
Екатерина Пархоменко: Таких довольно много. Я говорю, у меня таких полтора десятка уже набралось. Робот «Перельман», например, во всех вариантах написания этого имени.
Леонид Каганов: Еще очень люди обиделись на то, что как-то не всегда можно отличить робота от человека и что же делать дальше, и, вообще, как дальше жить, и ой, не приведет ли это к ай и что-то в этом роде?
Алексей Кузнецов: А в самом деле? Только что Екатерина сказала: я должна признаться. Я замер в трепете, ожидая, что «я признаться» – «я робот». Но, к счастью, этого не произошло.
Екатерина Пархоменко: Ну да, я робот, и чем я хуже вас?
Алексей Кузнецов: Так все-таки вы говорите, что люди стали бояться. Чего?
Леонид Каганов: Ну, людям свойственно пугаться. Когда-то паровоза пугались.
Алексей Кузнецов: Если я веду достаточно интересную беседу, ну, не будем уходить в крайности, если я не веду эротическую беседу с роботом-женщиной, а веду просто какой-то…
Леонид Каганов: С женщиной – это очень хорошо.
Алексей Кузнецов: …которая представляется, как женщина, давайте уж не будем придираться к словам. Но если я веду нормальный, интересный разговор, который мне на моем интеллектуальном уровне вполне доступен и понятен…
Николай Данилов: Я вам объясню, чего вам нужно бояться, потому что вы, конечно же, должны бояться конкуренции, потому что когда рядом появится робот-мужчина, и робот-женщина перестанет воспринимать вас, как интересного собеседника…
Леонид Каганов: Очень медленного собеседника.
Николай Данилов: …и переведет свое внимание…
Алексей Кузнецов: В общем, да, опасность есть такая. Но роботы и создавались, наверное, изначально… не электронные роботы, не интернетовские, по идее, как машины, которые могут изначально сделать что-то лучше человека.
Николай Данилов: Скорее для автоматизации каких-то повторяющихся и довольно простых вещей, от которых человек скорее застрелится, чем…
Алексей Кузнецов: Совершенно верно. Ну а тут робот делает еще какую-то функцию лучше, чем человек.
Николай Данилов: Здесь очень важно понимать, если чуть-чуть серьезнее подойти к этому моменту, то, что делает робот: помогает хоть кому-то, вам, например, или не помогает, или хотя бы не мешает. Существуют роботы… когда вы смотрите на свои роботизированные часы в студии, они вам подсказывают время, они взяли на себя функцию…
Алексей Кузнецов: Если они правильно это делают, то они мне помогают. Но иногда такое творится с часами, что просто ужаснешься.
Николай Данилов: Совершенно точно.
Леонид Каганов: На самом деле мы сейчас говорили про роботов либо полезных, либо какие-то шутки. А ведь большинство роботов вполне себе какими-то занимаются преступными делами – вбрасывают спам, гадят на форумах, рекламу какую-то вешают, пытаются взломать сайты.
Николай Данилов: Надо сказать, что всем очень сильно повезло, что роботостроительством занялись такие достойные люди, как мы с Леонидом Кагановым, потому что если то же самое оружие массового поражения дать в руки каких-нибудь безответственных подонков, то… А у тебя, по-моему, просили продать?..
Леонид Каганов: Меня много раз просили разные люди. Говорили: а может твой робот находить ключевые слова «онлайн-игра» и постить рекламу нашей игры, например? Или: а может робот находить такие-то упоминания и писать пост со ссылкой на мой журнал?
Николай Данилов: Представьте, робот находит слово «Чубайс» и…
Алексей Кузнецов: …и выключает электричество. (смех) Робот может исполнять хакерские функции? Может самостоятельно проникать куда-то и?..
Николай Данилов: Может.
Леонид Каганов: Более того, обычно этим-то роботы и занимаются.
Алексей Кузнецов: Хакерство хакерству рознь. Все-таки когда человек взламывает банковский какой-то код, тут, мне кажется, нужно более творческое отношение к делу, чем…
Леонид Каганов: Да, это такая заповедная профессия.
Алексей Кузнецов: А я имею в виду серьезную хакерскую… не то что, там, зайти на сайт к кому-то или зайти на чей-то блог, а именно такие суровые хакерские вещи, как проникновение в закрытые системы.
Леонид Каганов: Есть такая область хакерства, как завал серверов и организация массовых атак. И это, конечно, человек не может сделать, подряжаются роботы, которые оккупируют какие-то зараженные вирусами компьютеры и в них начинают ломиться. То есть в принципе все делают роботы.
Николай Данилов: На самом деле мы не замечаем огромного количества роботов, которые живут и работают рядом с нами, мы привыкли их не видеть, реагируем только на те моменты, когда роботы пытаются быть похожими на человека и так далее. На самом деле мы уже проснулись в мире, где иногда человеку приходится конкурировать…
Леонид Каганов: За рабочее место.
Николай Данилов: Мы работаем над этим.
Алексей Кузнецов: Такая ситуация многократно проигрывалась в фантастической литературе – и у Лема, и у Стругацких, и у кого только не проигрывалась: создание нечеловеческой сущности некоторой, придуманной людьми или какой-то другой, непонятно откуда возникшей. Исследовалась и психология, и какие-то их взгляды на взаимоотношения с человечеством. Очень много вещей можно было бы поставить в качестве примера перед собой современным конструкторам, творцам роботов. Какие-то идеи вы пытались развивать в своей деятельности, взятые, скажем, у того же Лема? Ведь у него же целый мир – «Кибериада», «Сказки роботов». Просто бери и проверяй на практике.
Леонид Каганов: Если серьезно говорить, то такая вещь, как искусственный интеллект, не создана еще. Поэтому говорить о том, что можно создать такого робота, который будет совершенно заменять человека в интеллектуальном плане, еще рано. Но, с другой стороны, что такое интеллект? Я сейчас, допустим, сижу и что-то такое болтаю в микрофон. Вот это говорит о том, что у меня интеллект? Может, у меня там программа? Может, я выучил текст заранее и его просто произношу? А вообще в общении по человеку сложно понять, что его деятельность – это продукт интеллектуальный…
Николай Данилов: По тебе чуть проще. Но я знаю, много людей, по которым так и не скажешь…
Леонид Каганов: Которые отвечают односложно.
Николай Данилов: А скажите, почему вы отвечаете вопросом на вопрос?
Алексей Кузнецов: «А как же еще?» - ответ, да? Но все-таки можно определить при желании, по крайней мере, в живом мире, не виртуальном. Все-таки, мне кажется, это пока еще легко.
Леонид Каганов: У нас была такая мысль – сделать робота, которого будет сложно определить.
Николай Данилов: Это у него была, у меня такой не было.
Алексей Кузнецов: Не важно. Появилась мысль – уже хорошо. И что же этот робот? А цель его какая? Я не имею в виду конкретная прикладная цель, а цель творческая?
Леонид Каганов: Беседовать.
Екатерина Пархоменко: Чтобы он умел хорошо поддерживать беседу.
Николай Данилов: Живое человеческое общение.
Алексей Кузнецов: Чтобы был достойный собеседник.
Леонид Каганов: Например, я читал разные политические форумы, политические блоги. У меня такое впечатление, будто там беседуют роботы, теми же словами…
Алексей Кузнецов: Достаточно посмотреть иное заседание Госдумы… Ну что же, спасибо! Я вынужден прервать наше живое, нероботизированное общение в виду того, что мы завершаем нашу программу.